среда, 13 июня 2007 г.

Сибирякам

город детства. где-то здесь должна быть 5-я железнодорожная улица, пятиэтажный дом красного кирпича, 8 подъездов, квартира 120, качели во дворе, там еще где-то рядом магазин, я же помню. недалеко, если спуститься с горы, ходит трамвай, который проезжает мимо кинотеатра "чайка". интересно, там на спуске с горы, лежит асфальт? или так и не дождаться этого? вышел на какой-то остановке, пошел пешком. кажется если подниматься в гору, то можно очень скоро оказаться в том месте, которое почему-то все чаще и чаще снится по ночам , от таких снов просыпаешься среди ночи и уже до утра не сомкнуть глаз. тогда долго лежишь в кровати с пересохшим от волнения ртом, ощущая ком в горле, непонятно откуда взявшийся, и так хочется курить... как бы хотелось вернуться на много лет назад и попробовать прожить всю жизнь так, чтобы не уезжать оттуда! сколько можно собирать фотографии этого города, мечтать о соснах, которых так не хватает здесь, на вопрос "ты откуда" отвечать "из Сибири", и каждый раз при этом на секунду чувствовать, как все переворачивается внутри, как проходит перед тобой яркой вспышкой 20 лет, прожитых там. хочется продлить это мгновение, пережить его снова и снова, растянуть это мгновение до бесконечности, но... с трудом выплывая из глубины памяти, не сразу порой понимаешь, где ты сейчас, и когда сквозь дымку за окном проступают нечеткие очертания города, в котором ты почему-то оказался в командировке вместо того, чтобы поехать туда, куда зовет тебя все твое существо... тогда ты одеваешь наушники, ставишь диск Новикова, включаешь ноутбук и лежа на животе пытаешься записать хотя бы обрывки сна, который сегодня был так ярок, и в который хочется вернуться, хотя знаешь, что это невозможно... выходишь на автобусной остановке. совершенно случайная остановка, но что-то тебя толкнуло на этот шаг. кажется, если немного пройти пешком, то скоро окажешься там, вот и дорога в гору. надо пойти. это где-то должно быть недалеко. несмотря на то, что район незнакомый, ты чувствуешь направление, в котором необходимо двигаться, как кот, заброшенный кем-то в поезд, и возвращающийся назад, пусть через год, с оборванными ушами и следами на шкуре от стычек с собаками, людьми и другими котами... ты идешь оглядываясь по сторонам, сходя с ума от красоты, открывающейся перед тобой, испытывая восторг от казалось бы пустяковых мелочей - нового дома, аккуратно построенного между столетних сосен, старой дорожке, засыпанной хвоей, по которой так мягко ступают твои туфли, по солнечным лучам, которые отражаются от сосновых иголок так, что кажется, будто вокруг сосновых крон возникли нимбы, и поэтому капельки смолы на стволах горят как кусочки янтаря... ты идешь по какой-то дорожке, которая петляет между аккуратными домами, чувствуешь, как здорово идти к цели, и разрываешься между желанием бежать бегом, чтобы поскорей провести ладонью по стене того самого дома, и желанием оттянуть этот миг, постепенно и не торопясь насладиться приближением этого мгновения, смакуя вид, открывающийся с каждым шагом... незаметно ты обнаружишь, что немного заблудился, и спросишь прохожего, как пройти на улицу "5-я железнодорожная". он укажет тебе направление, и ты снова будешь идти, немного удивившись, что не так близко, как тебе казалось, находится цель твоего путешествия. ты идешь, немного ускорив шаг, наслаждаясь тем кратким временем года, когда лето уступает место осени, и ты забыл про календарь и не знаешь, август сейчас или сентябрь, и подсказать это тебе может только билет, который ты купил, чтобы прилететь сюда... солнце наклонилось к горизонту и ты словно идешь по шпалам, образованными тенями твоих любимых деревьев. ты опьянен приближением цели, ты почти счастлив, тебя переполняют эмоции, и ты идешь и идешь по этим шпалам, не замечая, что солнце садиться, и поэтому тени меняют направление, удлиняются... и вот поднявшись на гору, на которой ты должен быть твой дом, в тот самый миг, когда ты начинаешь оглядываться по сторонам, пытаясь прочитать номера на углах домов, чтобы поскорей сориентироваться, солнце, мигнув последним лучом, уходит за горизонт . и тогда ты просыпаешься с болью в сердце и желанием курить, берешь ноутбук и пишешь эти строки... Со временем понимаешь, что впечатлений становится все меньше, а воспоминаний - больше. Не хотелось бы дожить до той поры, когда у тебя будут одни воспоминания...

El Gato


Читать далее

Друг детства

Ватные ноги на паркете залитым кровью… Рука онемела, нож выпал из пальцев, Я не отводил взгляда от её глаз… В последние секунды её жизни я пытался успокоить, сказать, что всё будет хорошо… Для неё мой голос был как гипноз погружающий её во тьму… Я лежал рядом и слышал её дыхание… Наступила тишина…

* * *

- Надеюсь ты вернёшься пораньше, Дим?..
- Не собираюсь задерживаться… Целую! Я побежал..

Не успел я войти в офис, как меня у входа встретил Вован, друг детства, с кем я и построил небольшую рекламную компанию, без претензий, но имеющая довольно серьёзных партнёров. Несколько лет назад мы с ним взяли кредит в банке, сняли офис, наняли бухгалтера и менеджера. Заключили пару контрактов.. Дальше больше.. Денег первое время, как и всегда не хватало, причем очень… Только спустя год-два, когда долг погасили, начало было положено. Спустя пять лет нашей компании не нужна была особая реклама.

- Ты где пропадал на выходных?! – Вовка, как всегда был на эмоциях.
- Я на даче со своей был… Извини, что не позвал.
- Шутку понял. Смешно.
Завтра, без отказа! Есть тема.
- Слушаю(?)..
- Помнишь Лёху Горкунова?
- Лёха?? В городе?..
- Завтра в «Кроне», в семь встречаемся…
- Без вопросов!

После работы зашел в магазин купить вина к ужину. Помимо, купил всяких вкусностей, решил порадовать свою Ненаглядную… Войдя в квартиру меня встретила тишина. Я прошёл в комнату, телевизор говорил голосом Галкина…
- Лен? Ты спишь?..
- …Извини. Я сегодня себя плохо чувствую…
- Все нормально…

Я вышел на кухню. Закурил. Достал из бара подарочный коньяк… Я не заметил, прошло, полчаса… Я вернулся в гостиную, взял на руки спящую Лену и отнёс спальню, укрыл одеялом. Она не просыпалась. Мне бы её сон, подумал я.

Я опять вышел на кухню.. В бутылке оставался коньяк. Я разлил в два стакана остатки коньяка… Я уже представил завтрашнею нашу встречу с Лёхой. Я опять закурил…

Лёха Горкунов мой одноклассник и друг детства, которого я не видел 10 лет. Последний раз мы с ним виделись на выпускном вечере, те же 10 лет назад… Ленка, кстати тоже была из нашей школы, только из параллельного класса. Первая моя любовь. Мы даже однажды поспорили с Лёхой, чья она будет. Или то, что я в одном дворе с Ленкой жил, или может, Лёха усилий не предпринимал, но с Леночкой я создал, довольно крепкие отношения… Лёха только улыбался, глядя на меня, как я был счастлив с ней…

* * *

- Ты как себя чувствуешь, Лен?..
- Хорошо. Не знаю, что вчера было. Усталость какая-то…
- Ладно.. Ты извини, но я сегодня с друзьями посижу. Задержусь ненадолго… Как получится..
- С кем, можно узнать?
- С Вовкой Золотарёвым и Лёхой Горкуновым.

* * *
С работы мы с Вованом ушли вместе. Нашей пунктуальности позавидовали бы немцы, все трое встретились на крыльце бара одновременно… Как только виновник появился в поле зрения заголосил эмоциональный Вован:
- Алоха Лёха!
- И тебе Алоха.

Лёха не изменился ничуть. Такой же сдержанный, довольный собой и окружающим. Высокий, не лишен обаяния, со спортивным, как всегда, телосложением. В его взгляде только появилось что-то циничное.. Но сквозь улыбку и прищур глаз, его лицо казалось такое же веселое как и ..дцать лет назад…

- Жму лапу, дорогой друг! – я искренне был рад видеть его..
Мы обнялись.

- Пройдёмте, господа! Нас пир ждёт! – театрально Вован дал знать, что пора… Стаканы ждут!..

* * *
Мы заказали всё и сразу. Стол валился от яств. Первый тост был «За встречу!», второй «За друзей!», третий… четвертый………

- Официант! Коньяк в студию! – уже на повышенных тонах кричали, мы разгоряченные предыдущими 2 бутылками.
Говорили обо всём, моему красноречию позавидовал бы Сократ, хотя как знать…
Говори ли бы вечно, только прервали нас.. На сцену вышла стриптизерша. До конца её номера мы сидели молча и полировали коньяк пивом…

- Ты, я, надеюсь, вернулся надолго?
- Надеюсь, да.. Есть предложения?
- Шутишь? Для тебя всегда место найдем!..
- Слышь-те, братья?! Хватит о работе! Сегодня отдыхаем! В сауну всем вам предлагаю. Не слышу согласия? – азартный наш Вован, как всегда в своем репертуаре.

…Услужливый `халдей`, холодное пиво, горячие дефки, что ещё для полного счастья надо(?).. Друзья рядом..
Все разбрелись по комнатам.. Проснулся под утро, никого вокруг. Такси довезло меня до дома. Голова раскалывалась от вчерашней пати, я завернул в ларёк за пивом. Не дожидаясь прихода домой, по пути открыл бутылку. Глоток прохладного пива протек по горлу. Восходящее солнце приятно грело лицо. Мне было хорошо. Я закурил и присел на скамейку возле подъезда.. Я закрыл глаза и представил, что я на море.. Я подумал, что давно вместе с Ленкой не ездил на море в отпуск… Как то работа забрала все время. Надо вырваться! Хоть на неделю!.. Я допил пиво и пошёл домой.

Чёрт возьми, почему я так далеко ключи засовываю… Еле достал… Поворот ключа, Стараюсь всё делать без лишних звуков, чтобы не будить Лену. Просплюсь, потом поговорим…

Я протрезвел за мгновение. Почему моя Лена лежит в крови? Почему беспорядок везде?
Оцепенение длилось мгновение. Одно за другим… Я кинулся к ней.
- Лена! Леночка! Что с тобой?!?

Она тихо звала меня.. Моё сердце разрывалось на части. Удаляющийся топот в коридоре дал панике охватившей меня действовать. С двух шагов я перелетел комнату, ещё с двух шагов я влетел в дверь через, которую выбегал ОН.. Ногу я ему точно покалечил. Я не церемонился. Я убил его. Я перевернул тело грабителя… Лёха? Какого чёрта?!?.. Вакуум захватил меня.

Я подошел к Ленке, лёг рядом и обнял её… Я слышал вой сирен за окном вперемешку с утренним птичьем пением… Я потерял связь с реальностью..

* * *
«из архива:
Разыскивается Горкунов Алексей Федорович, 1975 г.р. Рост: 186 см., спортивного телосложения. Осужден за вооруженные грабежи. Рецидивист.
Совершил побег из мест лишения свободы. Особо опасен.»

(с) Censored


Читать далее

любили...

в парке сидели
в небо смотрели
тихо от неба
и солнца хуели
что-то курили
не говорили
и - то ли были
а то ли не были

уля


Читать далее

вот так расставаться - смешно...

вот так расставаться - смешно
мне похуй твои малолетки
я в норме - не надо таблетки
я буду курить и вино

вот так расставаться - пиздец
заткнись - я уже наобщалась
внутри поломалось, порвалось
и хватит, и это конец

вот так расставаться - дурняк
бежать по ночному ростову
вскочить на подножку вагона
и вдаль показать тебе фак

вот так расставаться - судьба
а дальше - магнитики станций
и увеличенье дистанций
и мат на дорожных столбах

-------------
люблю-ни-магу
уля
ulya_kapriz@mail.ru


Читать далее

Дождь

— Извините… Можно, я с вами немного посижу? — спросил Андрюха, держа на весу пивной бокал.

Девушка подняла взгляд от раскрытого глянцевого журнала. Мокрая от кофе ложечка в ее руке вопросительно зависла в воздухе. За витриной громко прокатилась машина, с хлюпаньем разбросав воду из луж.

— Да, я знаю, столиков пустых полно, просто хочется, чтобы кто-то живой был рядом. — Он ощутил, что говорит какой-то бред, и покраснел. — Ненавижу одиночество. Я не буду вам мешать, просто посижу и подумаю.

— Садитесь, вы не помешаете, — пожала она плечами. — Я здесь уже час сижу, и ни души. Такое впечатление, что в вашем городе не существует обеденного перерыва, люди не ходят на бизнес-ланчи…

У незнакомки были длинные, слегка вьющиеся рыжие волосы, перехваченные шелковой лентой, глаза цвета малахита и ярко очерченный рот. Прическу надо лбом пронзали солнцезащитные очки, более уместные на каком-нибудь крымском пляже, нежели здесь, в полуподвальном сумраке. Длинные тонкие пальцы с коротко остриженными ногтями, амулет-шайба на шейном шнурке, желтый сарафан, сумочка, дорогой мобильник.

— А вы что, не местная? — придвинул он стул.

— Нет, проездом. С моря возвращаюсь. Решила заскочить к сестре, а ее нет дома. Наверное, в отпуске…

Андрюха отхлебнул пива, проследил, как незнакомка достала сигарету и, желая хоть чем-то отплатить за беспокойство, быстро вынул зажигалку.

— А перерыв есть, и бизнес-ланчи есть, просто про этот бар мало кто знает. Даже местные. Он недавно открылся. Да и к тому же льёт вон видите как...

— А я решила пойти в кино, — девушка отложила журнал в сторону. — Но не попала на сеанс. Решила подождать следующего, гуляла и случайно наткнулась на эту вывеску.

Андрюха неловко улыбнулся.

— Плоховатый у нас город, да?

Вопрос, казалось, ее удивил.

— Не пойму, почему все люди так стремятся обругать то место, где живут? У вас прекрасные каштаны… дома… и вообще много красивого. Нет этих сумасшедших пробок. Такие вещи, мне кажется, следует ценить, а не стесняться их.

Не зная, что сказать, он развел руками и сделал большой глоток.

— Пиво с утра? — задумчиво произнесла девушка, показав глазами на бокал.

— Разве сейчас утро?

— Но и не вечер.

Он вздохнул, сдавшись.

— Настроение такое. Примерно как снаружи.

— У меня тоже не очень, — усмехнулась она. — Я даже думала, не добавить ли в кофе коньяка. Хотя вообще-то не пью.

— А меня Андреем звать, и необязательно на «вы».

Она улыбнулась.

— Я Алла.

* * *

Только через полчаса фильма он осознал, что в один момент похерил все сегодняшние планы. Не пошел по магазинам, не заскочил на работу, не сдал в починку барахлящую мобилу. Ну и что с того, что дождь не закончился? Когда он его останавливал, этот дождь? У него даже зонта своего не имеется, настолько ему плевать на атмосферные осадки.

Зато у Аллы зонт был — красный, как шляпка мухомора. Пока они шагали под холодными косыми струями, Андрюха старательно убеждал свою совесть, что давно не был в кино, что обожает ужасы, что у него еще вагон времени. Совесть оскорблено молчала, сочась презрением к лжецу.

Когда на экране кого-то разорвало пополам, девушка отвернула голову и уткнулась ему в плечо. Движение отдалось электрической дрожью по всем нервам, и он сам не осознал, как, прижав ее к себе второй рукой, погладил по густым волосам. Обоняние уловило запах ментоловых сигарет, шампуня, чистой кожи, еще чего-то изысканно-непередаваемого, домашнего, родного. В животе екнуло, воздух со свистом вырвался из Андрюхиных легких.

«Что я делаю здесь? — подумал он потрясенно, касаясь пальцами шеи Аллы и чувствуя, как она несколько раз вздрогнула. — Или это не я?»

Экранный сюжет вдруг усох, заглох, картинка потускнела, звук отдалился и пропал. Остаток фильма Андрюха запомнил плохо. Он дотрагивался до щек девушки, осторожно водил носом по гладкому лбу, терся щекой об маленькое ухо и дышал в него. Целовал горячую мочку, прижимал ее зубами, проводил языком по изгибу ключицы. Но до губ ему было позволено дотянуться лишь перед самыми финальными кадрами. Один раз. Зато что это был за поцелуй…

Из зала Андрюха вышел с совершенно квадратными глазами. Сердечная мышца билась в припадке, в затекших конечностях поселилась нервная вибрация. Алла взглянула на часы, позвала его взглядом и направилась к скамье на ближней аллейке. Дождь закончился, светило солнце, но скамьи были еще мокрыми. Андрей извиняясь пожал плечами, девушка улыбнулась и положила зонт на усыпанные выпуклыми каплями доски. Они сблизились и обвили друг друга руками.

— Что мы делаем? — шепнула она, растерянно глядя ему в глаза, словно не понимая, почему ситуация так резко вышла из-под контроля.

— Не знаю, — ответил он еще тише.

— Мы знакомы меньше трех часов…

— Да.

— К тому же ночью улетает мой рейс.

Он лишь сильней прижал ее к себе. Возразить было нечего.

— В конце концов, ведь у тебя наверняка были какие-то планы.

Он снова промолчал. Потом кивнул.

— Я не имею права, наверное, так поступать… — прошептала она, прижимаясь к нему.

— Перестань, — простонал ей в волосы Андрюха. — Ты самая лучшая. Просто всё это так быстро… ужасно быстро…

«Вот стоит девушка моей мечты, хотя еще вчера я думал, что у меня нет мечты… Она здесь, она обнимает меня... Но я недостоин ее, недостоин, недостоин», — едва не произнес он вслух, зашатавшись от нахлынувших переживаний. Внутри всё сладко ныло и зудело, выворачивая внутренности и рвя на лоскуты душу. «Почему она не встретилась мне раньше? — подумал он. — Почему живет так далеко? За что такая несправедливость? И почему, черт побери, я так боюсь ее? Почему?»

Алла зашептала ему на ухо:

— Сейчас я еду в аэропорт и беру билет, а потом домой — к сестре. Ты отправишься делать свои дела, остудишь голову, проветришься… а вечером приедешь.

Андрюха слушал, не веря в реальность происходящего. Ему хотелось ущипнуть себя.

— У тебя есть время передумать. — Щекотала дыханием Алла его шею. — Никто никому ничего не должен. Не нужно одолжений, ладно?.. Подумай хорошенько.

Разрываемый эмоциями, он молча прижался к ее губам. Она вернула поцелуй. У обоих в животе томилось и плавилось по жаркому солнцу.

* * *

Сумки были давно собраны и стояли в коридоре. Алла размотала с влажных волос полотенце, закурила и посмотрела на часы. Взяв со стола бумажку с телефоном, она села в кресло и нерешительно стала нажимать кнопки мобильника. Два раза сбивалась, сбрасывала набор и начинала сначала. Наконец потекли гудки.

— Да…

— Андрей?

— Я.

— Тебя ждать?

На другом конце повисла пауза, после чего Андрюха изменившимся, каким-то неживым голосом прошелестел, запинаясь и покашливая:

— Э-э-э… слушай, там дождь такой льёт… ужасный…

— Какой дождь, Андрей? — удивленно, еще не понимая, произнесла Алла. — Здесь нет никакого дождя. Солнце светит.

— А у нас тут идёт, — упрямо повторил он. — Сильный такой…

Андрюха помолчал, нервно кусая губы. Услышал по ту сторону тихий задушенный всхлип, и, пересиливая себя, хотел заорать в трубку совершенно другие слова, но связь вдруг оборвалась.

Вместе с ней оборвалось что-то безвозвратно и в нем самом.

* * *

Дверь тесной кладовой раскрылась, впустив сноп яркого солнечного света, осветившего старую одежду, обувь и мешки с ненужным хламом.

— Андрюша, что ты тут делаешь? — испуганно прошептала жена. — Силуэт ее волновался и плыл. Круглый живот выпирал из-под шелкового домашнего халата. — Господи, что с тобой?..

Прижав кулак с разбитым мобильником к мокрому лицу, Андрюха беззвучно, безнадежно плакал.


Читать далее

La Plener

Со стороны доков тянется густой туман. Легко обгоняя нас, вопреки силе гравитации его рваные клочья ползут вверх по склону. Даже здесь, на горе, протяжно воняет тухлыми водорослями, промасляными канатами и чем-то еще, безысходно портовым.

– Гонишь?!
– Иди ты! Специально под ее мольберт коробку кнопок рассыпал. Пока лазил и собирал, насмотрелся досыта, аж поршень до подбородка встал. Белые трусы в оранжевых утятах, хе-хе-хе...
– Епт, вот дура-то, гыыыы... Так и будем теперь ее чмырить.

Тяжелый этюдник ритмично хлопает по боку. По другому боку елозит заботливо собранная мамой авоська с бутерами и термосом. Цвет мужского коллектива, краса и гордость ДХШ “намбер сри” упорно продираются сквозь мокрые кусты.

– Брюс Али уделает Шварца Негра одной левой!
– Не гони!
– Сам не гони!
– В курсе новый фильм “Конан Варвар”? Там еще такое чудовище с рогом на башке, и негритянка с палкой, и такой смешной перец с двумя ножами?
– Ну?
– Гну. Зырил, какой там Шварц Негыр вкачаный? Да он твоего дохляка Брюсали как крысеныша порвет!
– Мышцы не главное! – не сдается хилый Пискун, – Важнее всего быстрота реакции и подвижность! Уж я-то знаю, я все серии “костоломов” пересмотрел, а брат мне нунчаки сделать обещал...

Конец мая и начало июня – самая любимая пора детства. Учебный год завершен, и душа поет в предвкушение лета и каникул, бесконечно длинных, словно целая жизнь. Но только не у нас, “молодых художников”. На смену занятиям в классе пришли пленэры. Это значит, что в течении 2-3 недель нам предстоит таскаться с громоздкими деревянными ящиками, рисовать ржавые портовые краны, хмурых прохожих, облезлые дома и мокрые деревья со стаями медитирующих ворон. Полноценный отдых начнется только после выполнения учебного плана. Каждому из нас нужно нарисовать n-ное количество анатомически верных фигур, зданий сложной архитектуры и разнообразных пейзажей.

– Ну скока ж можно пердолить?! Мужики, айда обратно в художку... В тепле и сухости бахнем чайку... Пока завуча нет, хором подрочим в туалете на анатомический атлас, а? – плаксиво ноет Береза. Он не любит дальние пленэры и путевые зарисовки. Как-то раз он откопал дома энциклопедию мирового искусства и перерисовал несколько иллюстраций, пытаясь выдать за натурные наброски. Однако, был с позором изобличен училкой по станковой живописи, которая узнала в “деревенской церквушке близ дома моей бабушки” чудовищно изуродованный Notre-Dame de Paris. Впрочем, рисовал он здорово. Как и многие из нас. Раздираемые противоречивыми чувствами сожаления и гордости, мы не раз наблюдали, как на выставках детского и юношеского творчества наши работы помечались заветным значком “м/ф” и отправлялись в Методический Фонд в качестве учебных пособий и примеров для подражания.

– Кончай скулить, уже недалеко, – Мурлокатам по обыкновению молчалив и состредоточен.
– Что ты там такого откопал? Нафига в такую даль пилить?
– Как увидишь, сразу обосрешься, – Мурлокатам мрачно сплевывает на обочину еле заметной тропинки.
– Это я-то?! Да я все части “Кошмаров на улице Вязов” по семь раз пересматривал! – Береза возбужденно облизывает губы всех оттенков радуги.

Разноцветные губы были нашей визитной карточкой среди окрестной шпаны. Чтобы промокнуть влажные кисточки, наши аккуратные девчонки-однокласницы пользовались тряпочками. Нам, мужикам, было лень возиться с тряпками, поэтому мы просто облизывали кисти. О вреде свинцовых белил, жженой охры, окислов хрома и кадмия мы узнали чуть позже.

– Все, пришли...
За скальным уступом прячется маленькая ниша-полупещера. При нашем приближении из ее тени выскакивают и удирают в кусты две мелкие грязные собаки.
– А-а-а-а, твою мать!!!!!

Очевидно, его убили прямо здесь, причем довольно давно. Судя по одежде и остаткам щетины на сползшем лице, когда-то это был мужчина. Но возраст его распознать совершенно невозможно. По крайней мере, на наш взгляд. Он лежал на спине, широко разметав ноги и руки, как морская звезда. В живот ему, как жало иголки в тельце бабочки, была всажена здоровенная ржавая арматурина, навеки пригвоздившая его к земле.

Лицо пышет жаром, в горло настойчиво давят полупереваренные куски докторской колбасы. Все мы (кроме Мурлокатама) с ужасом смотрим на тело, подавляя желание ломануться сквозь кусты. Для нас, 13-ти летних пацанов сытого и глухого застоя, это слишком сильное зрелище.
– Ма-а-а-ть твою-ю-ю-ю! Скорее за милицией!
– Успеется, – Мурлокатам пристально сверлит нас странным взглядом.
– Че? Чево ты с ним собираешься делать?!
– Мля, шашлыки из него жарить и опарышей на рыбалку собирать!... Рисовать я его буду, неужели не ясно? – вытащив телескопические алюминевые ножки, Мурлокатам начинает неспеша оборудовать рабочее место, – Дорисовать надо, пока собаки не сожрали. Или пока не нашел никто. Хотите, оставайтесь. Не хотите, катитесь отсюда.
– Так ты его уже рисовал, что-ли?!
– А то. Нашел позавчера, тогда же и начал.
– Врешь! А ну, покажь!
– Обломись. Когда все нарисую, покажу. Может быть.
– Да иди ты в баню!
– Сам иди. Не надоело малевать гипсовых аполлонов и залапанные венерические сиски? Это настоящая натура, которую так просто не найдешь... Решайте сами. Если вы сыкло и бабы, валите отсюда, и не путайтесь у меня под ногами.

Мы колебались недолго. Даже не знаю, что перевесило – страх прослыть слабаком или подсознательная тяга к табуированному и запредельному. Первым поставил этюдник Береза, от волнения с трудом попадая штифтами в гнезда на корпусе. Потом разложил свой треножник я, а за мной – Пискун. Ошемленные страшной натурой, мы долго не могли начать. Но нервные смешки и тупые шутки постепенно смолкли. Возле прищуренных глаз замелькали карандаши, отмеряя пропорции и стадии. Словно водолазы, мы один за другим с головой провалились в работу.

Береза имел собственную технику письма. Он не делал предварительных карандашных набросков, предпочитая намечать контуры еле заметными штрихами влажной кистью. Его широкие акварельные мазки, с темными высыхающими капельками, напоминали полупрозрачные лепестки какого-то цветка. Он накладывал их в одной ему ведомой последовательности, пренебрегая всеми живописными канонами. Мне всегда нравилось наблюдать, как из хаотичной мешанины его мазков, сначала широких и грубых, затем все более мелких, постепенно выступают контуры будущего полотна. Среди нас Береза слыл авторитетным баталистом и знатоком анатомии. На моих глазах забитый собутыльниками бомж преображался на листе ватмана в павшего воина, преисполненного величия и трагизма. Гнилые дыры с копощащимися червями превратились в заполненные горячей кровью раны. Закопченый и обгаженный скальный пятачкок с осколками битого стекла – в поэтический утес над бескрайним морем. Торчащая из брюшины ржавая хренотень стала похожа на вражеское копье, а лохмотья длинной куртки и бесстыдно полуспущенные штаны – на что-то среднее между стеганым тягиляем и стрелецким кафтаном. Васильев “Рождение Дуная”.

Мурлокатам работал совсем в другой, параноидальной манере. Он сразу писал набело густой, почти неразведенной гуашью. Игнорируя этапы грунтовки и замалевки, он с чистого листа приступал к проработке мелких деталей. Сцену “Три богатыря” он мог начать с тщательной прорисовки шипов на палице Ильи Муромца, безошибочно собирая паззл всей картины из мельчайших мазков. Такую же болезненную скрупулезность я видел только у фламандских мастеров, способных воссоздать во всех деталях крохотную ветряную мельницу на границе горизонта, в самом углу холста. Он творил именно так – согнувшись в три погибели, методично штрихуя полотно тонкой колонковой кисточкой, словно делая карандашный рисунок. Мастер деталей, он и на этот раз не стал рисовать всю композицию вцелом. Вместо этого он разбил ее три крупных плана – голова, грудная клетка и бедро. Из-за этого какое-либо сходство с человеческих телом пропало начисто. Каверны в разлагающейся плоти, глазные и носовые впадины в его интерпретации стали похожи на мрачные инфернальные пещеры, заполненные жуткими монстрами. Покрытые хитином личинки, сороконожки и жуки превратились в обитателей ада в средневековых доспехах. Столь пугающие и реалистичные образы я видел лишь у одного мастера, жившего задолго до Мурлокатама – у Хиеронимуса Босха, в его триптихе “Страшный Суд”.

Пискун, долго метавшийся между кубистами и импрессионистами, между Кандинским и Петровым-Воткиным, наконец-то нашел свое призвание пейзажиста. Меня всегда поражали его работы – не холодные васнецовсвие, и не скучновато-классические шишкинские. Он рисовал подчеркнуто яркие, былинно-лубочные пейзажи, похожие на иллюстрации к древним книгам. У него тоже была своя техника – он предпочитал рисовать пастэлью на широкой наждачке-нулевке. Вот и сейчас, работая рядом с ним, я украдкой наблюдал за его трансфомацией образа. Человека в его видении не было вовсе. Плавные штрихи постепенно складывались в абстрактные останки чего-то, что прежде дышало и жило. Из-под его мелков медленно проявлялись омытые дождями ребра, освободившиеся от бренной плоти. Сама плоть, незаметно перетекающая в сыру землю. Буйная зелень, жизнерадостно тянущаяся к солнцу сквозь каркас из девственно белых костей. Пискуну удалось поймать и передать это чувство. Гениальный символ единства и круговорота жизни и смерти. “В смерти – жизнь”.


А потом мы выросли. Береза благополучно похоронил свой живописный талант, уйдя в торговлю подержанными машинами. Мурлокатам утопил свое жуткое мастерство на дне стакана в матфаковской общаге. Я тоже бросил рисовать сразу после окончания художки, ни разу за эти годы не взяв в руки кисть. Только Пискун стал профессиональным художником. Впитав конъюнктуру, он наловчился малевать и рассылать по занюханным артсалонам массовые штамповки “заснеженных избушек” и “полянок в осеннем лесу”, приносящих небольшой, но стабильный доходец.

Но это было потом. А в то время мы были мелкими, глупыми и ничего не знающими о жизни подростками. Еще не променявшими свой дар на чечевичную похлебку торгаша, манагера, программера и маляра. Совершенно по-разному рисовавшими одну и ту же страшную натуру. Видевшими в Безобразном каждый свою собственную Красоту.


Читать далее

Баян, конечно, но...


Читать далее

Мама

Мама купила мне велосипед. Я прыгал вокруг нее как ребенок. Да я и был ребенком шести лет. Немного оседлав свой восторг я отошел в сторону:
-Спасибо мама, как-то застенчиво сказал я.
Да, я никогда не был ласковым ребенком. Чтобы там обнять и поцеловать, прижавшись к ней. Никогда.
-И в кого ты такой неласковый, улыбаясь говорила мама.
-Ну мам,- я же ласков с девочками, меня даже Ленка вчера поцеловала.
-Эх ты,- обхватив мою шею и теребя мои волосы - ответила она.
Вырвавшись из ее объятий, сверкая пятками я бросился поделиться этой поистине радостной новостью с пацанами.
Как неумолимо бежит время. Казалось, еще вчера играли с ребятами в прятки, были разбойниками и казаками. Бродили, бегали беззаботными глазами погороду. Рассматривали прелести девочек в подъездах.

-У меня шоколадка есть. Вот так вот.
-Сереженька, а ты мне дашь половинку,- верещала Светка.
-А ты мне покажешь свою пипиську,- отвечал с полной серьезностью этого вопроса я.
-Ух ты!!!-лишился я половины сладкого какао.
-А потрогать можно?- застенчиво вопрошал я.
-Тогда вся шоколадка.
-Давай.

Прятки остались, но сейчас я уже прячусь не от Кольки из семнадцатой и не от Ленки из двадцать пятой. Прячусь от книг, от профессора нашего университета, также спрятавшего свой хитрый взгляд за толстым стеклом в костяной оправе, от проблем быта.

Уже и деревья кажутся не такими большими, и ноги, в этих смешных сандалиях, превратились в мужскую ступню сорок четвертого размера. Лишь какие-то воспоминания.
Помню лишь свои слезы. Мама сняла ремень со стенки.
- Мама, не надо.- Ну за что, они сами не отдавали свои игрушки.

Помню дядю милиционера, который к нам приходил, по поводу этого так сказать маленького проступка. У маленьких - маленькие проступки.

-Ну мама, за что?- голосил я на весь дом.
-Что же ты делаешь негодник?!
-Тебе мало игрушек?
-Я тебе в чем-то отказываю, в твоих прихотях,- кричала мама, меняя фразы с кожаным ремнем.
-Да как ты мог ударить по голове кирпичом Колю.
-А Лену? - Зачем ты ее тащил за волосы по всему двору? Это же девочка.
Я был заперт в комнате.
Ну да ладно, все уладилось. Все потом помирились: Эх детство.

Да, все изменилось. Все стало казаться с другой точки зрения. С более взрослой.

Дядя милиционер с усиками - стал ментом. Светка с Ленкой поменяли свои детские формы. Теперь уже не проходил шоколадный бартер. Да и мои желания возросли.

Мороженое с лиманадом поменялось на водку с пивом. Теперь за свои поступки я должен отвечать сам, самостоятельно. Взял академ, чтобы из универа не выгнали. Это как в том анекдоте:
-А ты что развелся то?
-Плохо что ли готовила?
-Да нет. За непосещаемость.

За все нужно платить. Платить самому. Вот в этом я не хотел взрослеть ни капли. Я взрослый, я решаю свои проблемы сам; я пью с кем хочу, я приду во столько, во сколько мне это заблагорассудиться.
Я взрослый настолько, что могу сказать без зазрения совести. Назвать ее на.
-Слышь, мать - дай мне пять сотен.
Дает. Иду на день рождения к Ленке.
-Когда вернешься?
-Не знаю мам. Может завтра вечером.
Пришел через два дня, не один. С Ленкой. Мамы не было дома. Сразу на кухню.
-Бля: Даже поесть не оставила. Сложно что ли. Поворачиваюсь к шкафу.
Записка: Я до вечера среды в командировке.
-Деньги в моей тумбочке. Целую. Не баловаться.
Пошел, нет, рванул со скоростью света в ее комнату. Глаза прокрутились - три семерки вместе с носом. Две штуки. Так-с. Сегодня суббота, полдень. По пять сотен на день. До вечера, до среды.
-Ленка,- живем.

-Привет мать. Как дела?
-Сам то как?
-Нормально все.
-Мам ты же знаешь Ленку. Так вот. Она теперь будет жить со мной, в моей комнате.
::. ?
Ленка появилась вовремя, выручила от ответа на ненужные вопросы.
-Так-с.
-Хоть вы и знакомы, вот мам - моя девушка.
-Здраствуй, наигранной улыбкой, поприветствовала ее мама.
-Здраствуйте, тетя Катя.
-Мам, мы гулять пошли.
-Когда придешь?
-Когда придем?- Ну: не знаю, но не жди. Может опять поздно.
-Нет мам,- она будет со мной.
-Все мам, я не хочу с тобой больше разговаривать,- сказал я закрывая дверь в свою комнату.

-Денег тебе?
-А за что?
-Мам, хорошь прикидоваться. Ты никогда не спрашивала.
-Нет мам.- Я не наркоман.
-Не дашь?!
-Хорошо.- Нет так нет.
-Я ухожу из дома.
-Покушай хоть на дорожку,- съехидничила мать.
-Да пошла ты, хлопнул я дверью.
Улица приняла меня потоками ливня. Мокро, холодно, хоть и лето.

Ленка дура. Что еще сказать. Да, мама у меня бывает немного резкой. Но зачем бежать от меня, тогда, когда мне больше всего нужна поддержка.
-Сама ты мама- дура.
-Хорошо.
-Да, да я пойду к друзьям.
-Все пока.

Куда-то сразу подевались те, кто называл меня своим другом. Когда я остался один, без денег, без крыши над головой, под которой всем и всегда так хорошо пилось пиво, съедалось множество бутербродов. Где все? Наверное, тогда я понял, что друзей не может быть много.
Ленка ушла: Увы. Не посчитав меня за грош. Все ушли. Я один. Да будет - вперед!

-Серега,- ты понимаешь,- мать приехала с отдыха,- отзвонил мне на телефон Ромка.
-Бля: опять движение сумки. Опять туда. В неизвестность.

-Привет.
-Привет.
-Ты что такая грустная?
-Скучаю.
-Я тоже.
-Лен, а я квартиру снял.
-Ага, работаю на Вднх, продавцом-консультантом.
-Зарплата какая,- с улыбкой повторяю ее вопрос. Ну на ужин при свечах хватит.
-Придешь?
-Позвони ближе к вечеру.
Как мне нравится, когда она улыбается. Как пахнут ее волосы. Как она смущается, когда я рассматриваю ее в душе. Все стало на круги своя.

Прошло пол года. Все в одинаковом темпе. Девушка, работа, съемная квартира.
Восстановился в универе.

-Алло девушка, да, я по объявлению насчет работы.
-Нет, незаконченное высшее.
-Не подхожу?
-Нет.
-Спасибо.
-Алло.
-Да, по объявлению.
-Нет, незаконченное высшее.
-Извините.
Что не говори, ученье - свет. Не всю же жизнь объяснять гражданам, чем отличается этот комбайн от этой прекрасной мясорубки. Без вышки никуда.

-Алло, Серега, здорово. Как дела?
-Здорово Ромка, да нормально все. Сам как?
-Может вечером пивка?.
-Ок. Давай.
-Да, Серега, давай только без девчонок.
-Ок.
-Все, на Первомайской в восемь.

-Да, четыре кружки.
-Мне мать твоя звонила, отхлебывая пиво,- говорит Ромка. Спрашивала, что да как.
-Ну и?
-А я что. Сказал все как есть.
-Сам ты дурак. Что тебе стоит. Позвони да помирись.
-И что?!
-Что, что. Скучает она, волнуется. Как никак, шесть месяцев тебя не видела.
Это твоя мать, понимаешь, твоя. Одна, единственная.
Напились.

-Привет.
-Здраствуй.
-Сереж, мне Ромка дал твой телефон, мобильный ты игнорируешь.
-Мам, оставь меня в покое. Что опять? Чем я тебе опять мешаю? У меня своя жизнь.
-Ты мне никогда не мешал и не мешаешь. Ты не забыл, у тебя завтра день рождения. Придешь?
-Нет мама. Все хватит.
-Прости меня, сына,- опустилась в голосе мама. Если я тебя чем-то обидела - прости.

Наверно я все-таки не совсем бесчувственный. Воздержался от грубостей.

-Ну что? Придешь? приедут.
-Посмотрим, мам.
-Можешь взять свою пассию.
-Пока.

Сколько раз слышал трель родного звонка. Сейчас все для меня как будто вновь. Испарина на руках и на лбу.
-Что ты нервничаешь,- поддевала меня Ленка.
Тру руки об джинсы. Нет бы поддержать, а она подкалывает. Молчу. Шелчок.
-Привет мам.
-Здраствуйте тетя Катя, с именинником вас,- поздравляет Ленка.
-Привет. Поздравляю тебя.
-Спасибо мам, с неохотой отдаваясь в ее объятия,- выдавливаю я.

Гости-родственники, выпивка, домашняя еда, приготовленная мамой, улыбки, поздравления - как же все это здорово. Опять воспоминания унесли меня куда-то в детство.
-Сереж,- сказала мама, выдернув меня из воспоминаний. Сегодня твое восемнадцатилетие. Ты стал уже взрослым, как я давно это хотел услышать, мама перевела дыхание. Хоть мы и живем раздельно, мне тебя очень не хватает.
Если я и была неправа когда-то, прости меня пожалуйста.
-Мам!
-Не перебивай сынок. Я не хочу чтобы ты слонялся где-то, и этим подарком, я выражаю свою любовь.
Звон стекла, присоединения остальных к тосту. Я развертываю коробочку с подарком. Ключи. Мама подарила, квартиру, на одной лестничной клетке, рядом, рядом с ней. Обвожу глазами гостей.

-Извините меня,- с комком в горле обращаюсь ко всем. Я сейчас,- выхожу на балкон. На глаза накатываются слезы. Скурив две сигареты, возвращаюсь.
-Спасибо мама,- как обычно сухо говорю я.
Переехали.

Заканчиваю третий курс, работа отличная, своя квартира, девушка, которую, как мне кажется, люблю больше всего на свете, полный достаток, что еще нужно в двадцать лет.

На протяжении двух лет почти и не общались-то с ней, так если только, по мелочам. Но я все равно знаю, что ей было приятно, зная что я под боком, рядом.
-Привет мам, есть что поесть- с голодным взглядом бежал я на кухню.
-А что, твоя не готовит?
-Мам, хорош заводить старую песню.

-Алло, Сергей,- это вас Евгения Николаевна беспокоит.
-Да, что случилось?
-Сергей,- мама в больницу попала.
-Что, что случилось?
-Когда скорая забирала, сказали что инфаркт.
-Алло, Николай Иванович,- это Сергей, мама в больнице, я прерву командировку.
-А что случилось?
-Я и сам толком не знаю. Позвонила соседка, сказала что скорая забрала с показанием на инфаркт.
-Да, давай, вылетай.

-Вы кем будете?
-Сын я.
-Я главврач, Сергей Александрович.
-Очень приятно, тезка.
-Да, инсульт.
-Это серезно?
-Да. Парализовало конечности.
-Сложно сказать сколько. Сейчас ей нужен только покой и уход.
Захожу в палату.
-Ей сделали укол снотворного,- говорит тезка. Надо, чтобы она хорошо выспалась.

-Привет мам. Проснулась. Ну не плачь. Все будет хорошо. Почему не можешь двигаться? От усталости.
-Что со мной. Сереж, скажи правду.
-Мам у тебя был инсульт , парализовало конечности.
-Нет мам, доктор сказал, что все можно восстановить. Физические процедуры.
Отдых. Свежий воздух.

-Мам, а давай на дачу махнем все вместе, сказал я вечером уже дома.
-Давай, только можно тебя попросить без Лены.
-Хорошо мам,- не стал спорить я.
В дверь позвонили.
-Здравствуйте Николай Иванович. Проходите.

Николай Иванович, одноклассник мамы, на данный момент директор банка, в котором я работаю. Опять спасибо маме, пристроила.

-Налей в вазу воды.
-Привет Катенька. Как ты?
-Да как. Сам видишь, но обещали что поправлюсь.
-Спасибо за цветы,- улыбнулась мама.
Я вышел на балкон, покурить.

-Серега,- прервал меня от моих размышлений Николай Иванович. Мама сказала, что вы на дачу хотите съездить.
-Ага, только ведь на работу надо.
-Ну, насчет работы ты можешь не волноваться. Поезжайте. Ей сейчас отдых нужен. Побудь рядом с ней хотя бы недельку.
-Спасибо Николай Иванович.
-Ладно, давайте, аккуратно там. Я к выходным заскочу. Да, кстати, поедем ко мне, я тебе кресло инвалидное дам. Жена умерла, а кресло осталось. А то сам знаешь, в наших больницах ничего не дождешься.

Договорился с Евгенией Николаевной, медсестра с тридцатилетним стажем, да к тому же наша соседка, будет присматривать за мамой, на время моих командировок.
-Лен, ты давай тоже, не ссорьтесь только. Ты же знаешь, маме сейчас нельзя волноваться. Заходи к ней почаще. Меня целый месяц не будет. Все, давай, мне в аэропорт надо.
Захожу в мамину квартиру.
-Да мам, на месяц. Это важная для нас поездка. Ну все, давай. Смотри аккуратно здесь без меня. И с Ленкой не ругайтесь, тебе нельзя волноваться.
-Не подходит она тебе.
-Мам, все, давай не будем. Я пожалуй как-нибудь сам разберусь. Ну все, я побежал. Целую ее в щеку.
-И тебе удачи.

Оставалось последнее совещание. Побрившись, спускаюсь в гостиничный кафе-бар, завтракаю. Какое-то непонятное ощущение внутри, в груди. Сердце сжимается.
-Алло, Евгения Николаевна, у вас все нормально. Как мама?
-Нормально все, не беспокойся. Спит она. Я только ей укол сделала.
-Да, сегодня вечером прилечу. Ну все, до свиданья. До вечера.

Как же долго тянулся этот месяц. Ну вот и все, последнее совещание окончено, мы получили этот кредит. Все, осталось только забрать из гостиницы вещи, перекусить и в аэропорт.
-Алло Сергей. Это Евгения Николаевна.
-Что, что случилось?
-У мамы был повторный приступ. Врачи не стали забирать ее в больницу,сказав, что передвигать ее очень опасно. Поставили капельницу. Сейчас вот только доктор уехал. Давление стабилизировалось.
-Спасибо вам, что позвонили. У нас нелетная погода, отложили рейс на три часа.

-Девушка, милая, ну может можно что-то сделать. У меня мама при смерти.
-Я сожалею молодой человек, но от меня ничего не зависит. Все рейсы отложили. Посмотрите погода какая.
Молча сижу в баре, пью, пускаю дым в потолок. Наконец-то объявляют рейс.

-Как это случилось?
-Сергей, не хотела говорить, но: Она сидела у окна, воздухом дышала, я подошла чтобы накрыть ее пледом, прохладно было уже, подъехала машина, а там: твоя Ленка с каким-то мужиком в машине целовалась. Машина как раз под фонарем стояла. Все видно было как на ладони. Она успела, мне и сказать только что: -Смотри Жень, я же говорю, не пара она ему, и, стала задыхаться.
Я переложила ее на кровать и в скорую позвонила. До их приезда укол сделала.


Открылась дверь и зашла Ленка.
-Здрасьте. Серега, ты что не мог позвонить,- улыбнувшись, спросила Ленка.
Встаю со стула, пощечина. Она падает. Хочу добавить, но Евгения Николаевна останавливает.
-Вон из моего дома. Вон, вон, блядь, я сказал. У тебя час, слышишь, ровно час, чтобы отсюда убраться.
Соседка схватила меня за руки: -Тише, успокойся, не буди маму.

-Мам, я опять обкакался,- из своей кроватки улыбался я.
Она беспрекословно брала и меняла мои пеленки, посыпала присыпкой, ласково говоря:
-Ах ты мой маленький засранец.
Сейчас проще. Сейчас даже памперсы для взрослых есть.
-Вот так. Вот мы и переодели тебя. Ну что ты плачешь? Не плачь, не надо.
После этого приступа она уже не могла говорить. Лишь какие-то шипяще-гортанные звуки.
-Мам, ну поешь немного,- подносил к ее рту я ложку. Нет мам, не отворачивай голову. Тебе надо сил набираться чтобы поправиться.
Ей было стыдно, когда я менял ей памперсы, постель. Из-за этого она отказывалась от воды, от еды.
-Мам, ну ты что в самом деле? Хоть ложку каши съешь.
-Кхшш, кхшш.
-Мам, а сколько ты за мной убирала, кормила с ложки, когда я болел. Что ты мне говорила:
-Ложечку кашки съешь и поправишься.
-Ну вот мам, молодец. Давай еще немного.
-Кхшш, кхшш.
Я смотрю на нее, заглядываю в ее глаза, пытаясь угадать, что она хочет.
Днем она все больше спит. Соседка не отходя дежурит около нее, несет свой дневной пост. Прихожу с работы, принимаю вечернюю вахту. Мне уже везде слышатся эти звуки - кхшш, кхшш. Быстро бегу домой. Заходят пацаны. Зовут пивка попить. Вежливо отказываюсь. Отсыпают травы. Иду на балкон. Забиваю, курю, чтобы хоть как-то отвлечься. Захожу в комнату. Все по новой. Кхшш, кхшш. Сейчас мам, сейчас. Переодеваю, кормлю.
-Да мам, сейчас телевизор посмотрим. Подкладываю ей еще одну подушку. Уже ее по звукам понимаю. Да мама, сейчас переключу. Какой-то сериал. Она их любит.

Заметная улыбка на ее лице. Она смотрит на эти картинки, а я на нее.
Боже, как ее болезнь изменила. Еще три месяца назад эта сорокадвухлетняя женщина вся дышала красотой. Румяное лицо, фигура. Я даже завидовал, своему директору, который пытался за ней ухаживать. Она была поистине красивой женщиной. Она так и не пересекла ни с кем свою судьбу после смерти отца.
Сейчас же одеяло скрывало тело скукоженной, морщинистой старухи. Кладу к ней на грудь свою голову, укрываясь ее рукой. Засыпаю. Снится детство.

-Ааа, мама больно,- орал я на весь двор.
-Что случилось, обнимая меня,- спросила мама.
-Я с дерева упал, показывая свои руки, которые были все в занозах,- плакал я.
Она меня уложила на кровать, смазала йодом ссадины. Я помню только ее руки, которые могли незаметно вынуть все занозы, погладив, убрать боль. Как же мне сейчас хотелось вытащить занозу из ее сердца.

Проснулся от шума телевизора. Осторожно встал, чтобы не тревожить маму. Иду на кухню, выпить стакан воды. Возвращаюсь, накрываю ее, наклоняюсь поцеловать. Холодный ветер, распахивая окно, врывается в комнату. Холодное лицо, с застывшей улыбкой.

Ночной ветер треплет волосы, дает забыться, успокоиться. Надышаться можно только ветром. Два дня на даче. С детства не переношу процедуры подготовки к похоронам.

Отпетые священником псалмы, плач женщин за моей спиной, горсть земли в руках. Последний путь.
-Серега ты идешь,- окликнул меня Ромка.
-Нет, вы идите, я побуду еще.

-Мамка твоя?- вывел меня из раздумий чей-то голос. Это были могильщики.
-Да.
Они присели рядом. Я разлил по стаканам оставшуюся водку.
-Меня Кузьмичом все кличут, а это дружище мой - Колян.
Помянули.
-А моя мамка вот, рядом покоится,- показывая рукой на соседнюю могилу, проговорил Кузьмич.
-А твоя?- обратился я к Коляну.
-Я ее не знаю. Я из детдома.
Помолчали. Колян сбегал еще за бутылкой водки.
-Давайте,- сказал я, наполняя стаканы, за всех живых матерей-здоровья им, и, за всех ушедших - пусть земля им будет пухом.

Я поднял к небу влажные глаза:
-Посмотри мама на этих славных детишек. Как ты и хотела: мальчик и девочка.
На мою жену, на этот залитый солнцем двор. Прислушайся. Ты слышишь? Шум волн, крики чаек. Это была твоя мечта, иметь домик на берегу моря, видеть меня счастливым. Посмотри же - я счастлив, только мне не хватает тебя.
Легкий ветерок качнул кресло-качалку. На секунду мне показалось, будто она сидела в нем и смотрела на все это такими же счастливыми глазами, как и я.

Солнце озарило землю. . Эх: Земляне.

Почему то вспомнились слова из книги Г. Г Маркеса Человек не связан с землей, если в ней не лежит его покойник ".
Сто лет одиночества прошли. Я возвращался на свою родную землю. О которой я никогда не забывал и не забуду. На землю, где покоится прах матери.

Издалека заметил, покрашенную ограду, ухоженную могилу, свежие цветы на ней.

-Не обманул Кузьмич. Присматривает,- каким-то теплым чувством разлилось по телу.
Открыл калитку, зашел, присел на скамейку: -Здравствуй, Мама. Я дома.


ЗЫ. Человек! Подойди к двери. Позвони или постучи. Откроет женщина. Одна единственная, любящая тебя бескорыстно, без обмана. Это твоя Мать, понимаешь, твоя, единственная. Просто обними и скажи:
- Здраствуй мама. Я дома.


Читать далее

Жуткая история

Переломный момент в моей жизни, или мой ответ отчаявшимся жить.
Те кто меня знают наверное подумают ну блин вот ну нафик он это пишет итп. Не знаю наверное напишу чтобы тоже написать один раз и больше не рассказывать заново всем а просто ссылку давать… =) Ну ленивый я что уж тут поделать.

Итак, приступим. Переломный момент моей жизни:

Через 4 дня после выпускного вечера я пригласил всех моих друзей ко мне на дачу, потому что через 6 дней после выпускного мне предстояло ехать в Волгоград поступать в медицинскую академию. Я устроил отвальную. И вот мы только приехали на лодках (дача у меня на реке, на машине не добраться) высадились на даче толком вещи не разложили, как я всех повёл показать место где мы будем загорать. Этим местом должен был стать участок трассы, соединяющий наш город с соседним. Этот участок был отсыпан огромным количеством песка. Как будто в пустыню попадаешь… Вдоль дороги, как водиться, пролегает ЛЭП (высоковольтная линия электропередач, в моём случае это 10000 вольт). А поскольку идти к дороге через лес, то я шёл первым чтобы показать всем дорогу, чтобы никто не заплутал и не пропустил нужную тропинку. Случилось так, что на ЛЭП произошёл обрыв и на земле лежали провода. Необычным было то что эти провода остались под напряжением. Эти провода я не заметил, они лежали в кустах. Пошагового напряжения не было. Когда я наступил на первый провод, меня как будто дёрнуло током, я глянул под ноги, стою на проводе, пошёл по проводу глазами, вижу ведёт к высоковольтке. Первая моя реакция была – развернуться и крикнуть всем чтоб остановились и шли назад. И когда я разворачивался я так и не понял что произошло, то ли я просто упал, то ли меня притянуло напряжением, в общем я оказался на земле и коленом второй ноги я замкнул цепь с другим проводом. Меня било током 10000 вольт наверное секунд 25, из них я секунды 4 был в сознании. Помню выгнуло меня дугой, я не моргнуть не зубы разжать, трясёт – думал зубы раскрошу все… странно… и не больно даже было… Слава богу ребята, которые были со мной, не испугались и не растерялись, а быстро нашли какие то палки и раскидали из под меня провода. За те 4 секунды я понял, что умру, последняя мысль – обидно, что так мало пожил…

Очнулся я, даже нет, чувства были такие как будто я проснулся. В общем не суть важно, очнулся, мне показалось что у меня на спине лежит что то тяжёлое… как будто мешок с мукой… потом я привстал на руках, и услышал сверху – голос одного из своих друзей: “Серёга ЛЕЖИ” Я подумал чё каво.. нафиг лежать, тут неудобно – да и на земле.. начал опять вставать – тот меня рукой держит : “ Не вставай” я тут я увидел большие волдыри на руках… огромные… увидел что руки чёрные… и всё вспомнил… Первая мысль – всё таки выжил… а не должен был… Потом подумал наверное мне должно быть щас больно… И пришла боль. Помню что я так никогда громко не кричал… Прибежал отец. Упал рядом со мной на колени, начал реветь. Я понял что мне нельзя кричать. Потому что остальные не cделают всё то что нужно сейчас делать быстро. Я каким то образом смог себя успокоить. Отец сразу сказал, ты потеряешь ногу. Я тогда: “Да ладно пап – зато в армию не пойду, везите меня быстрей” Маме в лодке сказал – на ногу не смотри – испугаешься. А все вокруг такие испуганные, бледные… Помню матерился в дороге – первый раз в присутствии матери. Я ругался на волны, которые трясли лодку и от этого было больно. Привезли меня к берегу погрузили в какую то машину, потом выяснилось что это был мой двоюродный брат. Он вдавил педаль газа и ехал всю дорогу с моргающими фарами и постоянно сигналил, обошлось без ДТП.

В ожоговом центре моим сказали, что это чудо что он доехал не то что в сознании, а вообще живым… Сказали что человек не может выжит после такого. Сказали что они будут делать что нужно в таких ситуациях делать, но о надежде на то что я могу выжить нет никакой. Вызвали тогда всех хирургов с отпуска, решать чё со мной делать… Потому что операция сложнейшая, ампутация выше колена, потом тяжелейшие ожоги… Зная о том что такой пациент не выживет… Как обычно в нашей медицине… Решили делать на совесть, столько людей собралось (приехали все кто меня знал, с кем я общался все ждали результатов операции). Помню всю дорогу я мечтал об обезболивающем. Скорее бы меня привезли и начали хоть что-то делать… Терпеть скоро уже перестану. И мне вкололи – не поверите – баралгин… Это в моей ситуации что слону дробинка в жопу… Терпел в итоге до наркоза… правда наверное я отключался… потому что я помню что меня на операцию повезли где то через час как привезли в ожоговый центр, а на самом деле через 8 часов…

В общем я наверное не буду дальше описывать подробно мою войну за жизнь (которая закончилась в Петербурге в институте скорой помощи) просто кратко перечислю факты из лечения:

- 25% поверхности 3b 4 степени ожоги (с обугливанием)

- Ампутация ноги на уровне верхней трети бедра (сразу возле колена, мне проводом пережгло коленную
чашечку почти полностью прожгло)

- Более 10 клинических смертей.

- За всё лечение набралось более 70 общих наркозов

- Было перелито более 100 литров крови и плазмы.

- Случился Сепсис, так же случился потом медикаментозный гепатит (печень перестала справляться с
объёмом лекарств).

- На лечение отец влез в долги, взял срочный кредит на том предприятии, где он работал шеф пошёл ему
на встречу. В итоге было потрачено почти 30000 долларов (я их потом вернул через суд)

- Я физически (не психологически) стал наркоманом зависящем от обезболивающих препаратов. В итоге у
врачей была сложнейшая диллема: Обезболивать дальше – умрет сердце не выдержит такой зхависимости…
да и печень тоже. На мне тогда пробовали инновационное спинномозговое обезболивание (укол в спинной
мозг чтобы сигналы боли от нервов конечностей не поступали в головной мозг) Закончилось печально
правда… клинической смертью.

- За всё то время что у меня был сепсис (заражение крови) Я сильно похудел. Я весил 36 килограмм.
Меня мама потом носила мыться на руках. Я видел сам как у меня бьётся сердце – кожа между рёбер
слегка подпрыгивала.

- На меня потратили около литра стафилококкового бактериофага. (ОЧЕНЬ
дорогостоящий препарат с основой вроде на крови человека или бактерии там какие то...)

- Чтобы встать на оставшуюся ногу, мне пришлось выводить голеностоп из контрактуры около
35% (когда нога стопа вперёд [вытяните стопу вперёд пальцами и представьте
что это ваше едиснтвенно положение стопы…]и как бы сустав засахарился в
таком состоянии…) Сам себе на тренировках специально делал растяжение всех
связок – жуткая боль - очень тяжело было после того как наступило состояние
когда уже не надо терпеть заставить себя терпеть снова.

- О том что состояние больного не вызывает опасения для жизни моим родителям
смогли сказать только через 2.5 месяца. Полтора месяца никто в это не то чтобы
не верил, а все знали что я не выживу (я имею ввиду врачей).

- Ко мне (я уже был в Питере) в реанимацию впустили маму, как мы потом поняли
чтобы попрощаться, и она меня не узнала.

- Лечился и восстанавливался в общей сложности 5 лет (сложности со второй
ногой – было ещё несколько операций )

- Сейчас у меня резистивность к сильнодействующим обезболивающим… они
почти на меня не действуют

После всего этого я выжил. Прошло уже 8 лет. И сейчас об этом на улице можно понять только по моей хромоте и шрамах на руках (остальных не видно). Кто не знает об ампутации – просто не верят в это.

Сейчас я обращаюсь к тем людям которые потеряли надёжду на будущее и на свою жизнь:
Ребят не опускайте руки, боритесь за жизнь. Ни стакан ни игла ни косяк не спасут вас от ваших мыслей. Нельзя ходить горем убитым и быть самым несчастным на свете. Берите с меня пример. Отучился, работаю, делаю что хочу, живу и радуюсь. Нельзя сдаваться никогда!
Как говорил старина Соломон: “Всё проходит…”

Всё будет хорошо!

Ps: многие думают как у него на личном итд, не отгорел ли… всё ништяк. Женюсь будут дети, а пока не нагулялся…


Читать далее

Услышано в магазине

не ходи за него замуж - он тебя ТРАХАТЬ будет!


Читать далее

Я хочу, чтоб этот мир стал чуточку добрей... Грустно

Ранее утро…8 марта. Будильник зазвенел, и даже не успев, как следует начать свою песню, умолк под натиском моего пальца. Почти в темноте оделся, тихо прикрыв входную дверь, направился к базару. Чуть стало светать. Я бы не сказал, что погода была весенней. Ледяной ветер так и норовил забраться под куртку. Подняв воротник и опустив в него как можно ниже голову, я приближался к базару. Я еще за неделю до этого решил, ни каких роз, только весенние цветы…праздник же весенний.
Сейчас я не могу сказать, что именно, но в его облике меня что-то привлекло. Старотипный плащ, фасона 1965 года, на нем не было места, которое было бы не зашито. Но этот заштопанный и перештопанный плащ был чистым. Брюки, такие же старые, но до безумия наутюженные. Ботинки, начищены до зеркального блеска, но это не могло скрыть их возраста. Один ботинок, был перевязан проволокой. Я так понял, что подошва на нем просто отвалилась. Из- под плаща, была видна старая почти ветхая рубашка, но и она была чистой и наутюженной. Лицо, его лицо было обычным лицом старого человека, вот только во взгляде, было что непреклонное и гордое, не смотря ни на что.

Я подошел к базару. Перед входом, стояла огромная корзина с очень красивыми весенними цветами. Это были Мимозы. Я подошел, да цветы действительно красивы.
- А кто продавец, спросил я, пряча руки в карманы. Только сейчас, я почувствовал, какой ледяной ветер.
- А ты сынок подожди, она отошла не на долго, щас вернется, сказала тетка, торговавшая по соседству соленными огурцами. Я стал в сторонке, закурил и даже начал чуть улыбаться, когда представил, как обрадуются мои женщины, дочка и жена. Напротив меня стоял старик.


Сегодня был праздник, и я уже понял, что дед не мог быть не бритым в такой день. На его лице было с десяток порезов, некоторые из них были заклеены кусочками газеты. Деда трусило от холода, его руки были синего цвета….его очень трусило, но она стоял на ветру и ждал.
Какой-то не хороший комок подкатил к моему горлу. Я начал замерзать, а продавщицы все не было. Я продолжал рассматривать деда. По многим мелочам я догадался, что дед не алкаш, он просто старый измученный бедностью и старостью человек. И еще я просто явно почувствовал, что дед стесняется теперешнего своего положения за чертой бедности.

К корзине подошла продавщица.
Дед робким шагом двинулся к ней. Я то же подошел к ней. Дед подошел к продавщице, я остался чуть позади него.
- Хозяюшка….милая, а сколько стоит одна веточка Мимозы,- дрожащими от холода губами спросил дед.
- Так, а ну вали от сюдава алкаш, попрошайничать надумал, давай вали, а то….прорычала продавщица на деда.
- Хозяюшка, я не алкаш, да и не пью я вообще, мне бы одну веточку….сколько она стоит?- тихо спросил дед.
Я стоял позади него и чуть с боку. Я увидел, как у деда в глазах стояли слезы…
- Одна, да буду с тобой возиться, алкашня, давай вали от сюдава, - рыкнула продавщица.
- Хозяюшка, ты просто скажи, сколько стоит, а не кричи на меня, -так же тихо сказал дед.
- Ладно, для тебя, алкаш, 5 рублей ветка,- с какой-то ухмылкой сказала продавщица. На ее лице проступила ехидная улыбка.
Дед вытащил дрожащую руку из кармана, на его ладони лежало, три бумажки по рублю.
- Хозяюшка, у меня есть три рубля, может найдешь для меня веточку на три рубля,- как-то очень тихо спросил дед.
Я видел его глаза. До сих пор, я ни когда не видел столько тоски и боли в глазах мужчины. Деда трусило от холода как лист бумаги на ветру.
- На три тебе найти, алкаш, га га га, щас я тебе найду,- уже прогорлопанила продавщица.
Она нагнулась к корзине, долго в ней ковырялась…
- На держи, алкаш, беги к своей алкашке, дари га га га га, - дико захохотала эта дура.
В синей от холода руке деда я увидел ветку Мимозы, она была сломана посередине.
Дед пытался второй рукой придать этой ветке божеский вид, но она, не желая слушать его, ломалась по полам и цветы смотрели в землю…На руку деда упала слеза…Дед стоял и держал в руке поломанный цветок и плакал.
- Слышишь ты, @ука, что же ты, @лядь, делаешь? – начал я, пытаясь сохранить остатки спокойствия и не заехать продавщице в голову кулаком. Видимо, в моих глазах было что-то такое, что продавщица как-то побледнела и даже уменьшилась в росте. Она просто смотрела на меня как мышь на удава и молчала.

- Дед, а ну подожди, - сказал я, взяв деда за руку.
- Ты курица, тупая сколько стоит твое ведро, отвечай быстро и внятно, что бы я не напрягал слух,- еле слышно, но очень понятно прошипел я.
- Э….а…ну…я не знаю,- промямлила продавщица
- Я последний раз у тебя спрашиваю, сколько стоит ведро!?
- Наверное 50 гривен, - сказал продавщица.
Все это время, дед не понимающе смотрел то на меня, то на продавщицу. Я кинул под ноги продавщице купюру, вытащил цветы и протянул их деду. - На отец, бери, и иди поздравляй свою жену, - сказал я.
Слезы, одна за одной, покатились по морщинистым щекам деда. Он мотал головой и плакал, просто молча плакал… У меня у самого слезы стояли в глазах. Дед мотал головой в знак отказа, и второй рукой прикрывал свою поломанную ветку.
- Хорошо, отец, пошли вместе, сказал я и взял деда под руку.
Я нес цветы, дед свою поломанную ветку, мы шли молча. По дороге я потянул деда в гастроном. Я купил торт, и бутылку красного вина. И тут я вспомнил, что я не купил себе цветы.
- Отец, послушай меня внимательно. У меня есть деньги, для меня не сыграют роль эти 50 гривен, а тебе с поломанной веткой идти к жене не гоже, сегодня же восьмое марта, бери цветы, вино и торт и иди к ней, поздравляй. У деда хлынули слезы….они текли по его щекам и падали на плащ, у него задрожали губы.
Больше я на это смотреть не мог, у меня у самого слезы стояли в глазах.

Я буквально силой впихнул деду в руки цветы, торт и вино, развернулся, и вытирая глаза сделал шаг к выходу.
- Мы…мы…45 лет вместе… она заболела….я не мог, ее оставить сегодня без подарка, - тихо сказал дед, спасибо тебе...
Я бежал, даже не понимая куда бегу. Слезы сами текли из моих глаз…

Я хочу, чтоб этот мир стал чуточку добрей...

Автор неизвестен.


Читать далее

О блоге

Наткнулся нечаянно на свой старый сайт времен, когда он еще лежал на бесплатном хостинге.
Смешно так. Когда то мне это было действительно интересно.
Сейчас мне там кажется многое лишним, но кое-что вполне понравилось.
Вот для того, что понравилось и решил завести этот блог.


Читать далее